к 8 марта 2013 г. ИСПЫТАНИЕ ЖЕНЩИНОЙ

ИСПЫТАНИЕ ЖЕНЩИНОЙ

(опубликована в журнале «Вестник» ТПП Краснодар, за январь 2013 г.; изд-во Конти-Пресс)

 

Известный афоризм о золоте, которым испытывают женщину, а мужчину – женщиной, пожалуй, подходит к истории о пальмирской царице Зенобии и Аврелиане, римском императоре. Древняя Пальмира располагалась на территории современной Сирии, её основал библейский царь Соломон за тысячу лет до рождения Христа. Оазис с благодатным климатом, как зелёный остров в океане песков, был выгодно расположён на караванном пути между Персидским заливом и Средиземным морем, отчего первоначальное поселение постепенно превратилось в большой богатый город. В I веке н.э. император Траян присоединил Пальмирское царство к Римской империи, а через 150 лет, когда нашествие варваров ослабило Рим, царь Септимий Оденат II стал думать о суверенитете. Но однажды Оденат разбил персов, возвращавшихся с богатой добычей из разграбленной ими Антиохии, провинцию Римской империи. За эти заслуги сенат дал царю Пальмиры титул римского консула, в придачу 10 тысяч легионеров и поручил управление восточными землями: Сирией, Киликией, Аравией, Каппадокией, Арменией.

В 260 году, когда римский император Валериан попал в плен к персидскому царю, солдаты приданных Оденату легионов провозгласили его своим императором. Сенат, озабоченный положением дел на Западе, ради мира на Востоке официально признал Одената как соправителя на престоле Рима, после чего царя называли «императором Востока». В этом ранге Оденат совершил поход на персидские владения, которые под видом римских интересов присоединил собственному влиянию – Месопотамию, Сирию, южную часть Малой Азии, Финикию и Северную Аравию. Но если говорить о военных успехах Одената, тогда следует вспомнить его жену, пальмирскую царицу Зенобию, мать его двух сыновей. Античные авторы утверждают, что без её советов Оденат никогда бы не одерживал победы.

Зенобия с юности приучила своё тело переносить усталость, считала ниже собственного достоинства ездить в крытой повозке. Жена сопровождала мужа-полководца на войне, делила тягости походной жизни. Обычно выезжала верхом в одежде воина, а иногда проходила пешком несколько миль впереди войска. Отважная женщина не раз участвовала в сражениях, лично зарубила саблей несколько врагов. Известно, что именно она подсказала мужу, как устроить засаду персам у Антиохии. В перерывах между сражениями Зенобия вместе с мужем со страстью предавалась охотничьим забавам и забывала обо всём, преследуя в пустыне или в горах диких зверей: львов, пантер, медведей. На пирах, которые любил устраивать Оденат, Зенобия вела себя непринуждённо; пила наравне с мужчинами, но вином не увлекалась. Одновременно, как всякая женщина, ценила в вещах изящество и красоту, но к роскоши не стремилась, и прислугу имела малочисленную.

Современники Зенобии говорили, что она была красивой женщиной: цвет кожи смуглый, лицо искусно обрамляла прядями пышных чёрных волос; природа одарила её зубами, которые «выглядели жемчужными зёрнами в розовом гроте; в больших чёрных глазах, по-восточному выразительных, сверкали искры необыкновенного душевного пламени, но его жар смягчался пленительной мягкостью манер». Она имела красивые длинные руки. Зная это, Зенобия любила обнажать их перед мужчинами. У неё был сильный голос, ясный и мужественный, что говорило о «божественной силе несгибаемого воина».

При всей женской неотразимости Зенобия обладала цепким умом, стойкой волей и холодной расчетливостью; принимала стратегически правильные решения. Она владела собой, знала, что нужно предпринять в самых, казалось, безвыходных ситуациях, хотя её смелость часто переходила в безрассудную отвагу. В общении Зенобия вела себя не по-восточному, словно родилась гордой римлянкой. Изучив многие языки, она без переводчика свободно общалась с греками, арабами, латинянами. Охотно овладевала многими науками, легко впитывала знания, считая это полезным для правителя. Недруги шептались, будто царица тайно приглашала христианских священников, чтобы постичь неизвестную ей религию, хотя за это римляне осуждали на смерть! Зенобия интересовалась историей жизни и подвигов Александра Македонского. Царицу возбуждали его планы завоевания мира. Поэтому не удивительно, что духовным наставником Зенобии стал известный философ Лонгин*, «вместе с которым она свободно сравнивала Гомера и Платона и составила краткую летопись истории Востока».

В правление императора Оденате её называли римской императрицей Септимией Зенобией Августой («Божественная»). В 266 году племянник Одената, Меоний, составил заговор и убил его во время пира. Но Меоний недолго наслаждался властью: при поддержке влиятельных людей Пальмиры вдова Одената сама заняла трон Пальмиры. После этих двух громких убийств римский сенат передал вдове Одената императорский титул, назначив опекуншей малолетнего сына Одената – Вабаллата, наследника римского престола. Так царица Пальмиры Зенобия стала вдовствующей императрицей Рима, найдя утешение в боевых походах против врагов Рима на Востоке и Азии.

При Зенобии столица царства Пальмира достигла вершины своего могущества, и ещё большей независимости от Рима. Она обладала сильной армией, дополненной двумя профессиональными римскими легионами, верными ей за щедрое содержание. Она платила монетами из чистого золота. Заботами и казной Зенобии Пальмира обрела мощь, укрепилась высокими стенами, за которыми жители могли выдержать длительную осаду. В случае необходимости, Зенобия надеялась на обещанную военную помощь соседей – Аравии, Армении и, особенно, Персии. Все они боялись теперь иметь Зенобию своим врагом, и сами добивались союза с Пальмирой. Когда в Египте поднялся мятеж, сенат выдал «Царице Востока» мандат на «устрашение и умиротворение», который она оправдала, успешно разгромив сборное египетское войско, и захватила Александрию, при этом погубив половину её жителей. И дальше Зенобия охотно выполняла подобные поручения римских сенаторов, думая только о собственной выгоде. Теперь она сама хотела быть хозяйкой положение в Египте, Аравии, Азии, освободившись от римской опеки.

По мере укрепления военной мощи Пальмиры Зенобия привыкала к деспотической власти, присущей всем восточным правителям. А обладание несметными сокровищами придавало ей уверенности в своих желаниях, перестать быть скромницей. В Пальмире она завела роскошный двор с вызывающей восточной помпезностью, вызывая раздражение в Риме. «Божественной» Зенобии стали приятными проявления раболепия и лести придворных, близки традиции персидских царей, когда перед ней падали ниц и целовали туфли или землю. Она часто устраивала роскошные пиршества, представляясь перед участниками в полководческих доспехах из чистого золота – панцире и шлеме, с оружием, инкрустированным золотом и слоновой костью, украшенным драгоценными камнями. Тело своё Зенобия искусно драпировала тканями, расшитыми пурпурной каймой и множеством жемчужных нитей. На её жемчужном поясе сверкала застёжка с огромным сапфиром дивной красоты.

Наконец, пришло время, когда Зенобия решила проверить на прочность свои отношения с Римом. Напоминая о своих победах в Египте, она запросила у сената триумф, как это было всегда у императоров-полководцев, когда те возвращались после своих громких побед в Рим. Но они были мужчинами! А здесь – сирийка, иудейка по вере, требовала мужской славы: торжественного шествия по улицам столицы мира, золотого венца победителя, божественного почитания и всенародного ликования! Как можно было ставить женщину в один ряд с великими полководцами: Марком Фурием Камиллом, изгнавшим галлов из Рима; Гаем Юлием Цезарем – сокрушителем придунайских народов и Галлии; Марцеллом Клавдием, сражавшимся с карфагенянами, или Сципионом Африканским, сокрушившим непобедимого Ганнибала!

Зенобии вежливо отказали. И тогда она обиделась, пообещав сенаторам, что Рим ещё увидит её в великолепном триумфе…

***

После череды «временщиков» – бесславных правителей в 270 году на римском престоле появился Аврелиан. Не знатного происхождения, опытный солдат, твердый и решительный военачальник, «беспощадно жестокий там, где это было ему нужно, и вместе с тем умевший проявлять необходимую уступчивость и гибкость». После разгрома племен аллеманов, угрожавших империи на Западе, император направил легионы и многочисленный флот на восстановление римского порядка в отколовшихся от Рима восточных провинциях. В Малой Азии он не встретил серьёзного сопротивления. Это обстоятельство позволило сохранить ему силы и решительный настрой, чтобы в 272 году начать решительные действия против Пальмиры.

Но Зенобия была бы недостойна полководческой славы, если бы позволила Аврелиану спокойно осуществить планы захвата столицы её царства. У Зенобии имелось преимущество в численности легковооруженных воинов, набранные из местного населения, а у Аврелиана в строю находились легионеры, пошедшие суровые испытания в недавних войнах с придунайскими варварами. В трудных сражениях для обеих сторон возле Антиохии и Эмесы Зенобия личным примером воодушевляла своих воинов. Аврелиан, поначалу полный презрения к противнику-женщине, наконец, понял, с кем имеет дело. Стал осторожничать! Он проявил дальновидное благоразумие, когда объявил, что прощает всех, «кто скорее по необходимости, чем по собственному выбору поступил на службу к пальмирской царице». Многие солдаты, служившие Зенобии, тут же сбежали в лагерь Аврелиана, что явно ослабило силы пальмирцев. Наконец, после очередного поражения Зенобия с неохотой приняла решение укрыться с остатками армии за крепкими стенами Пальмиры.

Римляне начали осаду города-крепости, защитники которого мужественно отбивали все приступы. Осада Пальмиры оказалась для римлян тяжелейшим испытанием их мастерства, настойчивости и храбрости. Мешали персы, помогавшие пальмирцам извне, нападая на римский лагерь, грабя на пути караваны с продовольствием. Император, отважно участвовавший в атаках, был ранен дротиком, но оставался в строю. Казалось, Аврелиану может не хватить сил для овладения Пальмирой. Сохранилась записка Аврелиана в сенат, делавшая честь ему и его противнику, Зенобии:

«…Люди строят надо мной насмешки, что я воюю с женщиной, как будто эта царица не из тех героев, которых нужно опасаться, даже бояться. Мне на самом деле очень хотелось бы поглядеть на этих насмешников, когда они узнают, сколько оружия, сколько провианта, сколько всего необходимого для длительной обороны по её приказу заготовлено в Пальмире! Какие у них стрелы, оружие, какие машины для метания огня, какие склады для припасов! Какие укрепления мешают нам подойти к городским стенам! Если хотите иметь представление об этой царице, то скажу, что эта Зенобия дерётся не как женщина, а как самый опытный полководец, который, опасаясь кары за свои помехи, использует всё своё воинское искусство, все боевые способности, чтобы не допустить поражения. Могу заверить, что для одоления Зенобии нам потребуется заступничество богов, которые не должны подвести нас и в этом весьма серьезном случае»…

Наконец, Аврелиан понял, что осада Пальмиры непозволительно затянулась, и есть опасность, что он скоро станет предметом злых насмешек своих политических врагов. Мудро рассудив, что война с женщиной лавров ему не принесёт, римский полководец предложил Зенобии выгодный мир. Если она соглашается, он «прощает прошлые грехи». Судя по всему, император действительно рассчитывал на мирный исход войны с Зенобией, поскольку его легионы ожидали в других провинциях обширной Римской империи. Зенобия ответила:

 

«… Я удивлена твоим предложением, Аврелиан. Такой знаменитый воин, каким ты себя представляешь, должен знать, что противника можно принудить к сдаче смелыми действиями, но не письмами. Ты первый, кто так высоко оценил мои воинские способности. И поэтому ты должен знать, что от меня бесполезно требовать сдачи на милость победителя. Хочу напомнить тебе, что я из рода Клеопатры. царицы Египта, поэтому обладаю не меньшей решимостью и твердостью, чем она. Смерть для меня, как и для нее, – гораздо меньшее зло, чем рабство. Напрасно ты уже считаешь себя властителем Пальмиры. Мне обещали свою помощь персы. Меня поддержат сарацины и армяне. Разве Рим справится со столь многочисленным противником? Ведь римляне уже убедились, что мои войска, которые назвали «шайкой сирийских грабителей», способны разбить всю римскую армию! Очень скоро к нам присоединятся союзники, и тогда мы усмирим вашу гордыню, заставляющую вас с такой надменностью командовать нами. А тебе, Аврелиан, самому придётся сдаться на милость победителя!»…

Упорство Зенобии было оправдано тем, что она питала надежду на голод, который вскоре должен заставить римскую армию уйти обратно за пустыню, и на том разумном предположении, что союзники Пальмиры, в особенности персидский царь, дружно возьмутся за оружие и накинутся на уставших воинов Аврелиана. На самом деле судьба распорядилась по-иному. Помощь союзников Зенобии всё ослабевала, а в римский лагерь приходили один за другим обозы со всех концов Сирии, а затем в лагерь римлян подоспело подкрепление: добавились легионы, вернувшиеся из Египта. И ещё она неожиданно узнала, что Аврелиан, не получив её согласие на мирный исход, просто подкупил всех её союзников. Лишь тогда Зенобия, отчаявшись ждать чуда, решила спасаться бегством: тайно выбраться из осажденной Пальмиры, пробиться в Персию, где лично просить помощи у царя! Переодевшись в крестьянское платье, чтобы не быть узнанной, царица, прихватив несколько верных слуг, ночью незаметно покинула город, оседлав верблюда-скорохода.

Но разве могли существовать тайны от императора Великого Рима? Небольшой отряд царицы настигла римская конница. Когда пленницу привели к Аврелиану, он с суровым видом стал рассматривать свою долгожданную пленницу. Удовлетворив любопытство, спросил:

- Женщина, как ты осмелилась поднять оружие против Рима!

Сохраняя царственное достоинство, Зенобия отвечала со спокойствием, голосом, полным одновременно уважения и твердости. При этом Аврелиану показалось, что из её прекрасных чёрных глаз сыпались искорки:

- Я воевала не против Рима, а против презренных императоров, о которых ты тоже наслышан – это Галлиен, Авреол и прочие негодяи и недоумки. Я не могла их уважать, как своих государей! Я воевала против них и их полководцев – и побеждала. Ты умеешь побеждать, Аврелиан, поэтому только тебя я признаю своим императором!

 

О, Аврелиан! Солдафон – снаружи, а внутри обычный мужчина! Он не мог устоять при виде величественной осанки Зенобии, её обольстительных женских форм, к тому же, опалённый обжигающим гордым взглядом, оглушённый дивным голосом, обольщённый смелой речью с таким лестным для полководца признанием! Он вдруг почувствовал в себе мужчину, даже зверя – настоль ко сильно было его желание обладать ею. Немедленно! Тут же! Он был готов преклонить колено перед этой великолепной женщиной, не похожей ни на одну из всех, знакомых ему женщин мира … Император силой воли сдержал неуместные порывы. Не проронив больше, ни слова, движением руки он приказал страже вывести Зенобию прочь. Но распорядился, чтобы к ней относились не как к пленнице, а как к императрице, определив до своего решения «домашний арест».

 

Жители Пальмиры, в смертный час оставленные любимой царицей, героически сопротивлялись, но их судьба была решена: город ждала беспощадная расправа. С тех пор Пальмирское царство исчезло навсегда с лица земли…

Аврелиан с легионами возвращался в Рим с огромной добычей в хорошем настроении. За неполных 3 года он повсюду «восстановил мир и римский порядок». Понимая, что у многих сенаторов есть сомнения, в действительности ли его победы над Пальмирским царством, Зенобией, достойна триумфальных торжеств, он написал сенату:

«… Слышу я, отцы сенаторы, что меня упрекают, говорят, что вести Зенобию в триумфе выглядит делом недостойным мужчины. Право, те, кто упрекает меня, находили бы для меня достаточных похвал, если бы знали, что это за женщина, как разумны её замыслы, как непреклонна он в своих распоряжениях, как требовательна по отношению к воинам, как щедра, когда этого требует необходимость, как сурова, когда нужна строгость. То, что Оденат победил персов, могу сказать, её достижение. Все восточные народы и египтяне испытывали такой страх перед этой женщиной, что ни арабы, ни сарацины, ни армяне не смели пошевельнуться. Я не сохранил бы ей жизнь, если бы не знал, как много пользы она принесла Римскому государству, охраняя для себя и для своих детей свою власть на Востоке».

 

И триумф императора состоялся. Ни одно подобное торжество с тех пор, как был основан Рим, не было отпраздновано с таким великолепием и величайшей гордыней, как это сделали Аврелиан! Шествие открылось прохождением по улицам города целого стада слонов, тигров и самых необычных животных из различных климатических зон мира, среди которых были даже северные олени. Следом шагали 800 пар гладиаторов, назначенных убивать друг друга в дни жестоких цирковых представлениях. Жители Рима с восторгом наблюдали несметные богатства, награбленные римскими воинами при разорении городов в Египте, Азии и на Востока. Их вели, казалось, в бесконечном караване, составленном из верблюдов, лошадей, быков и слонов. В легионерских колоннах несли оружие и эмблемы, принадлежащие завоеванным народам. Среди трофеев выделялись горы драгоценной золотой и серебряной посуды, которую так любила собирать у себя во дворце Зенобия; на нескольких возах везли роскошные царские наряды.

В шествии принимали участие послы Эфиопии, Аравии, Персии, Бактрии, Индии и Китая, обращавшие на себя внимание богатством и необычностью нарядов; своим присутствием они свидетельствовали о славе и могуществе римского императора. О грандиозности побед императора говорили многочисленные золотые венцы, преподнесенные Аврелиану подчинённые города, и длинная вереница пленников – это были готы, вандалы, сарматы, алеманны, франки, галлы, сирийцы, египтяне и даже легендарные амазонки. Но все взоры римского народа были прикованы к Зенобии, этой загадочной и дерзкой «Царице Востока». Римляне хотели увидеть женщину, которую недавно так боялись, а сейчас все они желали одного – увидеть царицу униженной…

Зенобия шла под свист и улюлюканье толпы, изнемогая под тяжестью собственных нарядов с золотыми украшениями и ожерельями из драгоценных камней и жемчугов. Она шла гордая, словно породистая лошадь из царской конюшни, которая спокойно вышагивает среди стаи плешивых уличных собак. Её красивые ноги были «стреножены» золотыми оковами. Холёные руки терзала огромная золотая цепь, которую тянул впереди хромой и горбатый шут из рабов-персов. Царица шла босая впереди великолепной колесницы, на которой когда-то надеялась въехать через триумфальные ворота в Рим – пленённая, но не покорная, покорённая женщина. Зенобия действительно прошла по улицам Рима в триумфальном шествии, как не так давно обещала сенату…

 

***

Триумф Аврелиана оказался долгим и разнообразным. Он начался на рассвете и лишь в темноте голова праздничной процессии поднялась на Капитолий. Здесь триумфатор возложил золотые венки и прочие ценные дары Марсу, затем прочим богам в их храмы, после чего вернулся во дворец. Было уже темно. Для народа празднество продолжалось всю ночь и в следующие три дня – с театральными представлениями, цирковыми играми, показательной охотой на диких зверей, боями гладиаторов и потешными морскими сражениями. Армии и народу были сделаны от имени императора щедрые подарки.

После триумфа император распорядился убить философа Лонгина, духовного друга и наставника Зенобии, который был пленён вместе со своей царственной ученицей. Поскольку столь дерзкие письма Зенобия могла написать только под его влиянием. Аврелиан думал несколько дней после триумфа, как поступить с необычной пленницей. Раздавались голоса военачальников и, особенно, солдат, чтобы предать её мучительной казни. Но их полководец медлил: Зенобия в образе обольстительной женщины стала посещать его во сне …

Поначалу показалось, что Аврелиан забыл про неё, не проявляя к ней, ни злобы, ни интереса, ни внимания. Наконец, возможно, насытив собственную гордость, он обошёлся с Зенобией с таким участием, какое в подобных случаях редко проявляли до него императоры – победители царей. Сначала, неожиданно для всех, смягчил ей тюремный режим, а затем подарил не только жизнь, но и под давлением пожилых сенаторов, напомнивших Аврелиану о её былых заслугах перед Римом, вернул некоторые императорские льготы. Затем царица получила в подарок от императора… небольшое поместье в окрестностях Рима. После этого ей полностью вернули свободу и предоставили во владение ещё и просторный дом в Риме, расположением, недалеко от императорского дворца. Говорили, что однажды император заглянул к ней «на дружеский ужин»…

Бывшую пленницу Аврелиана вскоре выдали замуж за сенатора; она сделалась римской матроной, выдала дочерей от Адената (сыновья умерли сразу после её пленения) замуж в знатные семьи, и её потомство существовало еще в V веке.

В 275 году Аврелиан решил начать войну с персами и вернуть Месопотамию под власть Рима. Собрав большое войско, полководец двинулся на Восток, но в пути в результате рядового солдатского заговора был убит.

——————————————————————————————————————————————

Лонгин Кассий (ок. 213–273 н.э.) – греческий грамматик и философ-неоплатоник, уроженец Сирии. Изучал риторику и философию в Александрии.